Для Романа Устиновича Примычкина – всё это как будто было вчера. Уж сколько лет прошло, а он отчётливо помнил дни и даты боевых сражений, имена и фамилии своих однополчан, каждый день той военной жизни.  Когда началась война, — рассказывал Роман Устинович, — я служил на Дальнем Востоке в артиллерийском полку. Пробыл там с 1939 по 1942 год. В июле 1942 года нашу часть погрузили в эшелон и прямым ходом отправили на фронт. Знал, что буду проезжать станцию Убинскую, но сообщить об этом родным, чтобы хоть на миг повидаться, возможности не было. На моё счастье, поезд на моей станции всё же остановился. Сошёл я тогда на родную убинскую землю, постоял на ней, жадно всматриваясь в лицо каждого прохожего, в надежде встретить кого-то из знакомых и с сожалением, что этого не произошло, отправился в дальнейший свой неведомый путь.  Сразу же нашу часть направили под Сталинград, где главнокомандующим был В. И. Чуйков. Сильные бои шли на этом участке. Немец старался захватить Сталинград и выйти на Волгу. Страшные бои шли за каждый дом, за каждый клочок земли. Самые ожесточённые сражения проходили у Мамаева кургана. Трупы убитых лежали кучами. Мамаев курган переходил из рук в руки несколько раз. Уже после войны маршал Чуйков обратился к правительству с просьбой похоронить его на Мамаевом кургане, где лежит половина его армии.  … Отчётливо помню 19 ноября 1942 года. Стоял ясный морозный день. Никто из нас, солдат, в этот день ничего не знал о предстоящем сражении, хотя чутьём чувствовали, что что-то должно произойти грандиозное. Утром девятнадцатого объявили артподготовку. Часа два-три по всему фронту гремели орудия. Затем в ход пошли танки, авиация, пехота. Это была настоящая мясорубка. Всюду трупы, всюду была смерть…  Через два дня, произошло соединение Донского и Сталинградских фронтов. В окружении осталась немецкая армия под командованием генерала Паулюса. Неоднократно его армии предлагали сдаться, чтобы предотвратить никому не нужное кровопролитие. Но подобные предложения постоянно отклонялись. В итоге, сколько Гитлер не пытался выручить свои части, попавшие в окружение, так ничего у него и не получилось. Фронт пошёл вперёд, а наша артиллерийская часть осталась в тылу сжимать Сталинградское кольцо. Каждый день шли ожесточённые бои. Второго февраля наша часть въехала в Сталинград, и только с этого времени немцы начали сдаваться. Жалкие и беспомощные вояки, бросая оружие, выходили из подвалов разрушенных домов. Мороз в эти дни был крепкий. Потому у многих из пленных на голове можно было видеть подушки, ноги и руки были обмотаны тряпичными лохмотьями — 330 тысяч  солдат и офицеров немецкой армии.  Когда Сталинградские события были завершены, впереди Романа Устиновича ожидали бои на Белорусском фронте, в Польше при освобождении Варшавы, Познани. Именно здесь, в Познани, его ранило в ногу. Это был уже 1945 год. Попал в госпиталь в польский город. Часть осколка всё же удалось убрать, а вторую Роман Устинович до конца носил в своём теле. Второе ранение  получил в голову. Опять в госпиталь попал. Подлечили – и на фронт.  С победным салютом 9 Мая война для Романа Устиновича Примычкина ещё не закончилась. Домой он вернулся только 30 декабря 1945 года. Долгой и трудной оказалась его дорога домой. Дома Романа Устиновича с нетерпением ждали родные и близкие. Семь долгих лет, живя в постоянной тревоге и ожидании, ждали его возвращения престарелая мать и жена Анна. Надо было налаживать мирную жизнь…  О военных и трудовых успехах Романа Устиновича говорят его заслуги. Самая первая медаль ему была вручена «За оборону Сталинграда». Затем были вручены и другие: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», «За победу над Германией». И уже после войны ему вручили орден Отечественной войны I степени. В мирное время за достижения в труде Роман Устинович Примычкин был удостоен ордена Октябрьской революции.

В.Г. Примычкина,

ветеран труда РФ